Меню сайта
Форма входа

Поиск

Седьмая печать / Det sjunde inseglet / The Seventh Seal (1957)

Название: Седьмая печать
Оригинальное название: Det sjunde inseglet / The Seventh Seal
Год выхода: 1957
Жанр:
фэнтези, драма
Режиссер: Ингмар Бергман
В ролях: Гуннар Бьёрнстранд, Макс фон Сюдов, Бенгт Экерот, Нильс Поппе, Биби Андерссон, Инга Гилль, Мод Ханссон, Инга Ландгре, Гуннель Линдблум, Бертиль Андерберг, Андерс Эк, Аке Фриделль, Гуннар Ольссон, Эрик Страндмарк

Описание: В середине XIV века рыцарь Антониус Блок и его оруженосец возвращаются после десяти лет крестовых походов в родную Швецию. Блок устал от жизни, и не видит вокруг себя ничего, ради чего стоило бы продолжать влачить свое существование. Но прежде он хочет убедиться в том, что Бог — есть…



 


Страна: Швеция
Продолжительность: 01:37:39
Перевод: Профессиональный (двухголосый закадровый) «СВ-Дубль» по заказу ГТРК «Культура»
+ Авторский (одноголосый закадровый) Сергей Рябов
+ оригинал


Аудио 1: Russian / AC3 1.0 / 48 kHz / 128 kbps (DVO, СВ-Дубль)
Аудио 2: Russian / AC3 1.0 / 48 kHz / 128 kbps (AVO, Сергей Рябов)
Аудио 3: Swedish / FLAC 1.0 / 48 kHz / 292 kbps / 24 bit
Аудио 4: English / AC3 1.0 / 48 kHz / 192 kbps (Комментарии)
Субтитры: русские (неизвестный; jam&shoot), английские

 

  • В основу сценария фильма положена одноактная пьеса Trämålning («Роспись по дереву»), написанная Бергманом для первого выпуска театральной школы в Мальмё, в которой он преподавал. Эта пьеса-упражнение состояла из монологов, а количество ролей соответствовало числу студентов-выпускников.
  • Название взято из «Откровения Иоанна Богослова».

  • Внимание! Дальнейший список фактов о фильме содержит спойлеры. Будьте осторожны.
  • В сцене сожжения ведьмы, когда камера делает долгий проезд от стражников, ломающих хворост, до костра, на заднем плане можно увидеть крышу и окна многоэтажного дома.

  • Во время съемок сцен сожжения ведьмы находившиеся на площадке пожарные так переусердствовали, что затопили одно из помещений находившейся рядом лаборатории.
  • Последние две минуты фильма представляют собой чистую импровизацию. Актёры уже отыграли всю финальную сцену, когда Бергман заметил на небе облако необычной формы. Он велел труппе вновь надеть костюмы и снял новый вариант заключительной сцены с одного дубля.

Сергей Кудрявцев 9.5/10

Символическая историческая притча
Практически именно с этого фильма, удостоившегося на фестивале в Канне в 1957 году специального приза жюри (поровну с «Каналом» Анджея Вайды, что по-своему знаменательно, учитывая несомненный символизм «хождения по кругам ада» и в данной картине об участниках Варшавского восстания в годы второй мировой войны), началась всемирная слава шведского режиссёра Ингмара Бергмана.

Хотя ряд предшествующих работ мастера ретроспективно тоже были признаны кинематографическими шедеврами — например, «Лето с Моникой» и «Вечер шутов». Но «Седьмая печать» представляет уже зрелого, пусть лишь 38-летнего по возрасту художника, который, безусловно, склонен к богоборческим мотивам и пытается вырваться за пределы внушаемого с детства протестантизма (тем более что и отец Бергмана был пастором) даже при обращении к материалу, имеющему религиозную тематику.

Однако средневековый рыцарь Антониус Блок, который отправился, подобно многим крестоносцам, на спасение Гроба Господнего и освобождение Иерусалима из-под владычества неверных, в большей степени разочарован и внутренне опустошён не по причине краха своих христианских убеждений. Он гораздо сильнее осознаёт мучительное несоответствие реального мира, где существуют жестокость, ненависть, бесправие и унижение людей, тому идеальному Царствию Небесному, которое он и другие искатели религиозного Абсолюта стремились обрести в Земле обетованной.

Мистическую встречу отчаявшегося рыцаря с самой Смертью и иносказательный шахматный поединок с нею за собственную душу и чуть ли не за всё человечество можно вполне уподобить дьявольскому по искушению и философскому по смыслу заключению договора Фауста с Мефистофелем.

Хотя ценой выступает не столько личное бессмертие, сколько неутолимый поиск истины человеческого существования, определение некой основы бытия. Вот и бергмановский Блок, не будучи учёным, одержимым обнаружением своеобразного «философского камня», жаждет, прежде всего, заполучить отнюдь не приобщение к божественным истокам мироздания и не чисто религиозное просветление. Он ищет достаточно простую и понятную «формулу жизни», оправданный смысл земного пути человека, прежде чем тот когда-нибудь предстанет перед Богом и ответит за всё содеянное на Страшном Суде.

Пророчество Иоанна Богослова насчёт Второго Пришествия и конкретно — о снятии седьмой печати («сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. // И я видел семь Ангелов, которые стояли пред Богом, и дано им семь труб») — приобретает в трактовке Ингмара Бергмана, казалось бы, приземлённый и даже житейский по своей сути пафос. Это касается спасения от смерти обычных людей — странствующего комедианта Юфа, его молодой жены Мии и их маленького ребёнка.

Однако для того, кто в первую очередь разуверился в осмысленности человеческих попыток прожить собственную жизнь достойно и с умиротворением в душе, этот, скорее всего, воображаемый акт избавления невинных (есть также искус трактовать данное семейство как Иосифа, Марию и младенца Христа!) от кары Господней оказывается финальным искуплением своего предназначения. «Остановись, мгновение!» — теперь Антониус Блок готов умереть спокойно, с осознанием выполненной миссии, которая не имеет ничего общего с догматами веры.

LayLaLa

Борьба с неизбежностью

А вы боитесь смерти? Большинство ответит, что нет, и, скорее всего, это будет ложь, потому что человеку свойственно бояться всего неизвестного и в то же время неизбежного. Неизвестное и неизбежное — вот та гремучая смесь, сильно пугающая нас и ставящая под вопрос наше самосохранение. Так что честнее всего будет ответить «да, я боюсь». И боимся мы при том условии, что смерти, как таковой, мы не видим. А если бы было по-другому? Если бы мы видели конкретного человека, олицетворяющего смерть? Как бы каждый из нас себя повел? Стал бы молить о прощении, об отсрочке?..

Антониус Блок. Он попросил смерть о партии в шахматы, чтобы за это время познать истину, смысл жизни. Он познал его только под конец партии, и, я уверена, — то, что он узнал, не разочаровало его.

Фильм малобюджетный, черно-белый, никаких спецэффектов, но он пленит ваше сердце разум! Особая атмосфера царит в картине, свойственная лишь черно-белым старым кинолентам.

А после просмотра советую вам взглянуть на себя в зеркало. У вас будет весьма озадаченное лицо. И даже когда начнутся титры, вы их даже не заметите, а будете просто глядеть в экран и переваривать все только что просмотренное. А почему так? Ведь не после каждого фильма такое чувство, что ты вместе с главным героем познал истину! А это один из таких фильмов. Которых, к слову сказать, очень и очень мало!
Так что скачивайте и садитесь смотреть «Седьмую печать» со светлой головой, и после просмотра она станет еще светлее!
Безусловно  10 из 10

 

euro-banan

В раннем творчестве Бергман при всем своем экзистенциальном упорстве никогда, казалось, не умел избежать поиска бога, причем его методы по наполнению сильно отличались от привычных изысков человека на распутье мировоззрений. Да и само распутье в этих знакомых координатах использовалось скорее как красивый образ, за ширмой которого скрывалась уже давно избранная дорога, а дилемма оказывалась не более чем средством преподать устоявшиеся взгляды окружению.

Поэтому, например, любой христианин представлял обществу свои воззрения, если они были выражены в художественной форме, непременно как историю атеиста, через ошибки и мучения неверных представлений о мире нашедшего правду в творце, равно как и атеист показывал противоречие и истинное одиночество в сердце обязательно того, кто когда-то ошибался и верил в бытие бога, в его спасение и любовь.

По Бергману же чуть ли не главным грехом в суждениях об абсолюте, не позволявшем восхвалений единственной из сторон, становилась однобокость, и хотя он непременно стремился к одиночеству, которое и ставил, как принято, антиподом богу, а заодно нигилистично провозглашал силой духа, никогда не оставлял идеализм и веру в пропасти глупых ошибок, а уравнивал их с атеизмом.

Казалось, тут и целью абсурдно ставилось противоречие, при котором неустанно напоминается о различиях мировоззрений, но этим одновременно крепче затягивается узел, держащий их рядом и не дающий воплотиться отдельно друг от друга, или даже демонстрирующий невозможность такого воплощения.

Поэтому у Бергмана, как художественный феномен, встречались и атеисты и верующие, каждый из которых был именно тем, кто он есть, а не замаскированной противоположностью. Хотя к последним режиссер обращался самым непосредственным образом — демонстрировал их рефлектирующей толпой, истязающей себя и молящей о спасении, но истинная причина этих действий, конечно, не была раскаянием или верой.

В «Седьмой печати» такая толпа бродила по краю погибающего мира, показательно карая себя кнутами и тяжелыми крестами на плечах. Этим Бергман открыто критиковал христианскую религию как нивелированный страх смерти и инструмент власти, его герой, ищущий бога, так и не пришел к толпе, к церкви в финале, напротив, покинул ее окончательно, осудив крестовый поход, из которого недавно вернулся на родину, и церковный суд, видевший дьявола там, где был лишь испуг невинного человека. Этот временной промежуток — 14 век с бушующей инквизицией и чумой — не зря выбран в качестве фона повествования. Зрителю «…печать» подали, когда Европа, стряхнув пепел войн, вошла в светлую вторую половину 20 века и провозгласила нигилизм своим идейным поводырем.

Смерть стала не просто неотъемлемой частью существования, она превратилась в гордость человечества, в стимул к жизни. Для масс отныне исчез потусторонний мир и вечность, остался лишь сегодняшний день, а достижением души стали не попытки уравняться с абсолютом, а ощущение реальности своего здешнего существования, признание единственности мира вокруг. Это, как и всякое мировоззрение, постепенно перерастало в привычку согласия, но непонимания. И Бергман настоял на сложности выбора нигилизма, показав смерть, идущей бок о бок с человеком, а не ожидающей его где-то впереди, показав всю тяжесть осознания отмеренности собственной жизни, и, фактически, неспособность человека абсолютно отдать себя в руки реальности.

Человечество могло восхвалять смерть лишь вне страданий, когда в глубине подсознания оставляло себе долгую жизнь, но на словах тешилось смертью как оправданием бытия. Когда же мир погрязал в гибели, и смерть не была плодом фантазий, только единицы могли бы увидеть в ней то, чему так восторгалась Европа при Бергмане. Потому игра со смертью в фильме — вполне понятная аллегория игры с собой и собственным нежеланием принять действительность, а проиграть в такой партии — единственный способ обрести гармонию, в то время как выигрыш, если он и был возможен, являлся очередной иллюзией.

По степени этих иллюзий «Седьмая печать» и делит людей, начиная от толп, где одни кричат про величие бога, а другие про его фальшь, и заканчивая основным дуэтом — рыцарем (фон Сюдов) и его оруженосцем (Бьорнстранд), между которыми, несмотря на то, что один не хочет признавать одиночество, а другой живет с уверенностью в нем, нет споров и баррикад. От громкой толпы, прячущей страх за мнением, фильм, через протагонистов веры и их противников, поднимается к настоящим людям, грань между главенством и правотой которых невыразимо тонка.

Впоследствии Бергман продолжит эту линию в «Причастии» с тем, чтобы вновь привести веру к одиночеству, притом смело гипертрофировав даже воззрения Иисуса, сделав и его одиноким перед смертью, сделав его без бога и отца, или превратив бога в чудовище. И вера Иисуса в несуществующее оказалась главным испытанием, осознание неправоты сделало его одиноким, подарило ему то, чего он так боялся — божественную тишину, и этим сделало богом.

В фильмах Бергмана постоянные взгляды грустных лиц мимо камеры, непонимание своего предназначения, когда даже любовь лишь воспоминание, не требующее возрождения, отсутствие нравоучительных выводов, которые в христианском творчестве тоже не предстают ответами, а лишь ссылками на само христианство, а в атеизме ничем иным, как противоборством религии, может и граничат с боязнью предосудительности, но очень точно отражают внутренний мир человека, не набравшегося сил для абсолютной реальности, но хотя бы сумевшего скинуть груз стереотипов.

Я хорошо помню, как это бывало, когда я был маленьким и вынимал из шкафа игрушки. Подобное ощущение я порой испытываю и сейчас. Только теперь по непонятным причинам мне еще платят за это деньги и множество людей относятся ко мне с уважением и делают то, что я им скажу. Все это временами сильно меня удивляет. И. Б.

Діма Михайловський

Ингмар Бергман — тот режиссер, который заставляет задуматься практически с первого кадра своих фильмов, окутывает пеленой таины и грусти.
Но что же это за «Седьмая печать», кто она?

Вопросы, которые задаються, но не воспроизводяться в этом фильме имеют древнюю историю и самые разные трактовки. Бергман решил воспользоваться моментом и высказать свои мысли по этому поводу. Смерть — добра или зла? Способна ли она дать человеку второй шанс? Стоит ли ее вообще бояться? Таких вопросов очень много, и они по чуть-чуть растолковываются с каждой сценой фильма.

Мои ощущения от просмотра — мурашки по коже от такого четкого и правильного образа Смерти, которую блестяще сыграл Бенгт Экерот — неторопливая, рассудливая и (в какое-то время) рассеяная.

Актерская игра других актеров (особенно Макса фон Сюдова) тоже завораживает, заставляет поверить в их тяжелую жизнь и пережить все то, что чувствует человек XII-XIV веков.
Рассуждайте о вечном вместе с этим фильмом.
10 из 10

НЕслучайный прохожий

Быть или не быть? И если быть, то что же будет, когда меня уже не будет?

Такой вопрос задаёт себе рано или поздно каждый человек. Не исключение и замечательный шведский режиссёр Ингмар Бергман. Вообще, стоит заметить, Бергман является одним из немногих кинохудожников, которые касаются в фильмах не каких-то конкретных сфер жизни, сотворяя произведения на социальную, культурную или психологическую тематику, но вопросов истинно экзистенциального характера.

Вот и на этот раз, мне представляется, Бергман решил побаловать и себя самого и любящего подобные странноватые развлечения зрителя. Казалось бы, весьма простая фабула: крестоносец Блок, вернувшись из похода, открывшего для него все ужасы мира, встречает своего ангела Смерти и договаривается об отсрочке до конца партии в шахматы, которую он намерен со Смертью же разыграть. Затем следует обычное вроде бы повествование, изобилующее описаниями быта средневековой Швеции и обнадёживающая (отчасти) концовка. Вот и всё, вот и весь фильм.

Однако мастер никогда не был столь поверхностен, не будем же и мы ставить на произведение ярлык «шедевр», не разобравшись, что к чему. В первую очередь, хочу заметить, фильм не изобилует большим количеством красивых визуальных образов, как это бывает, например, в фильмах Тарковского. Но необходимость в подобных образах отпадает сама собой, когда дело доходит до тщательно скрываемого автором подтекста, аллюзий и сравнений, которыми фильм богат до невозможности. Тут вам и сравнение бичующихся с дурачащимися артистами, тут и сцена в трактире, когда люди сначала рассуждают об очищении, о праведности и грядущем по их души конце света, а потом весело хохочут, завидев издевательства одного человека над другим. Бросающееся в глаза сравнение прогуливающейся с Михаэлем Мии с девой Марией и Христом. Йов или Юф чем-то походит на самого Бергмана ("Снова у тебя видения», — говорит ему жена). А задаёт весь тон мрачной истории изуродованный чумой труп, встреченный Йонсом на побережье (весьма красноречивый, действительно). Да даже во внешнем облике Смерти и Блока уже виден определённый контраст (чёрные одеяния и оглушительно тёмные, словно неживые очи ангела смерти супротив ослепительно белых волос и светлых глаз Антония). Можно подметить ещё сцену обольщения Ската, фоном которой служила ироничная песенка артистов про нечистого, который танцует где-то на берегу и скрывается повсюду. Вобщем, полон фильм всякими интересными «вкусностями», за которые цепляется что взгляд, что разум.

Ещё, пожалуй, фильм обладает невероятно интересными диалогами, тут уж ни отнять, ни прибавить, как говориться, всё как надо. Особенно хороши в этом плане сцены в которых участвует Йонс и блестяще исполнивший его господин Бьёрнстранд. Его разговор с кузнецом в трактире и на дороге, во время перепалки того со Скатом — бесценны.

Замечательная актёрская игра Биби Андерсон, Нильса Поппе, Бенгта Экерота, Бьёрнстранда и вездесущего (в фильмах Бергмана) Макса является также одним из украшений этого фильма.

А вот писать о смысле картины мне как-то не хочется, даром что за меня всё прекрасно изображено на плёнке (или в цифровом виде, кому как). Просто облекать в слова такую красивую мысль о тайне человеческого бытия, которая раскрывается в «Седьмой печати», мне кажется потрясающим невежеством. Потому лишь пожелаю вам того чувства, которое совершенно в своём несовершенстве, да побольше счастливых мгновений. Ведь ради этого и живём, правда?
В заключении хотелось бы добавить, что это самый светлый фильм Бергмана, который я видел.
10 из 10

 

Gerc0g

Наверное и не стоит говорить, что данный кинофильм великолепен. Такие фильмы явление редкое, снимают их не часто, да и мало кто из режиссеров сможет. Когда смотришь такие фильмы, то понимаешь — вот оно искусство!

Фильм поветствует нам о рыцаре, вернувшемся домой из Крестовых походов. Он ушел на войну одним человеком, а вернулся другим. И дело не только в том, что он отсутствовал дома, что он воевал, нет… Просто каждый человек сталкивается с чувством, что жизнь его пуста и все его поступки бездарны и бессмыслены. И он пытается найти ответ: в чем смысл жизни? Попутно же он играет со смертью в шахматы, но для него партия это не шанс выжить, а лишь возможность отстрочить неизбежное.

Несмотря на всю трагичность фильма, фильм оставляет после просмотра наравне с тяжелыми мыслями и светлые чувства. Повстречав на пути множество разных героев, увидев различные поступки и чувства людей он нашел ответ на терзавший его вопрос. А когда цель достигнута, то и с неизбежным легко смириться…

Нередко при мыслях о «высоком» перед моими глазами возникает кадр из фильма : когда рыцарь с женой, верным оруженосцем и остальными спутниками смиренно принимают смерть. Все боятся умирать, но принять достойно не каждый сможет.
Великолепный фильм о истине, о любви, о смысле жизни, в конце концов о смерти.
9 из 10
p.s Снял один балл за некую «театрализованность». В остальном фильм — шедевр!

 

 

 

 

Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • Статистика

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0
    Copyright MyCorp © 2024Бесплатный хостинг uCoz